Şarkı sözleri

БОМБЕЖКА

К середине октября Хартли привык спускаться в бомбоубежище при первых звуках сирен, предупреждающих об авианалете. Он брал чемодан со сменой белья, документами и консервами, хватал за руку нерасторопную Элис, и быстрым шагом шел к станции метро Олдвич. Там они пережидали бомбежку на рельсах подземки вместе с сотнями несчастных. Бомбили ночью или ранним утром. Атаки шли с интервалом в несколько минут. Звенья «Хейнкелей» и «Дорнье» появлялись над городом на предельно малой высоте, уходя от радаров британской противовоздушной обороны. Зажигательные бомбы падали дюжинами и вспыхивали белым пламенем в разных частях города. Больше всего доставалось Ист-Энду.

Сегодня они прилетели днем. Элис задерживалась у модистки. Хартли выскочил на улицу с чемоданом, куда только что положил новое платье жены. Направился было на ее поиски, но бомбардировщик пролетел настолько низко, что обдал его лицо горячим ветром. Движение толпы подхватило мужчину и унесло вниз по ступеням. В метро он выудил огарок свечи из кармана и принялся читать книгу, которая попалась ему под руку дома. Книжка оказалась детской. Медведь, поросенок, две кенгуру, тигр, их несуществующие дедушки, бяки и буки. Хартли просмотрел картинки и положил книгу в карман. Детей у них с Элис не было.

В глубине туннеля слышались звуки граммофона. Несколько дней назад во время ночной бомбежки женщины устраивали здесь танцы. Хартли шел на звуки музыки, умело лавируя среди сидящих на полу горожан. Чемодан он прижал к груди, чтобы никого не задеть. Сегодня звучала патриотическая «There’ll always be an England» в исполнении Глина Дэвиса. «Wherever there’s a cottage small beside a field of grain». Хартли давно хотел перебраться с женой из города в сельскую местность, но Элис задерживали в городе какие-то мифологические дела. Она ходила на курсы медсестер, к дантистке, портнихе, навещала мать и брата. В деревне все это отменялось, но спокойная жизнь, по мнению Хартли, была важнее.

После отмены тревоги Хартли вышел на свежий воздух. По дороге разговорился с каким-то мальчишкой, который остался без родителей.

- Пропали без вести, - сказал мальчик. – Поехали в Касл Комб и не вернулись.
- Там красиво, - ответил Хартли невпопад, вынул из кармана «Приключения Винни-Пуха» и отдал мальчику. – Очень интересно. Только что прочитал сам.

На подходе к дому, он встретил соседку, которая завидев его, попыталась перейти на другую сторону улицы. Он нагнал ее.

- Что случилось, миссис Геллер?
- Какое несчастье, - воскликнула она. – Ваша жена… Там, около книжного магазина.

Это было в нескольких кварталах отсюда. Половину дороги Хартли бежал, но запыхавшись, перешел на шаг.

Два здания в этом районе были разрушены в хлам, пожарные в плоских как тазики касках добивали остатки пламени. Элис лежала голая на широкой кровати вместе с окровавленным мужчиной. Белая, словно фарфоровая. Бомба попала в середину здания и срезала ту его половину, где на верхних этажах располагались апартаменты в наем, а внизу ютилась книжная лавка. Перекрытия были пробиты, кровать удивительным образом приземлилась на обломки кирпича, выставив на всеобщее обозрение любовь мертвецов. Из развалин торчали людские конечности, где-то из-под земли раздавался женский стон, но погибших было немного. Хартли поставил чемодан и ловко перескакивая через завалы, подобрался к любовникам. Его интересовал партнер супруги. Сдернув одеяло с его лица, он с ужасом обнаружил, что оно снесено осколком или тяжелым предметом, упавшим на него во время взрыва. Господь Бог не мог придумать ничего более оскорбительного для верного мужа. Он стащил любовника с койки и с остервенением начал пинать его по кровавому мессиву того, что осталось от физиономии.

- Если бы этого не сделали немцы, я сделал бы это сам, - орал он. – Да здравствует Второй воздушный флот Люфтваффе!

Когда подоспевшие полицейские оттащили его, он успел пнуть несколько книг для женского чтения, высыпавшихся из книжного магазина. Хозяин лавки бродил среди развалин, собирал книги и ставил их на сохранившиеся полки. На одной из них он повесил табличку «Business as usual», но это было скорее бравадой.

- Я бы не сказал ни слова, если бы он вовремя отвел ее в бомбоубежище, - повторял он в участке как заведенный. – Он должен был беречь Элис.

Выяснить личность любовника, несмотря на все попытки Хартли, не удалось. Немцы бомбили Лондон 57 дней без остановки. Офис гостиницы со всей документацией был сожжен на следующий день.



СТЕКЛОДУВ

Раскол в отношениях происходит задолго до того, когда люди начинают что-то замечать. Трещина начинает свой путь исподволь, и лишь потом на реке начинает трещать лёд. Мы были женаты уже семь лет, но чувствовали себя молодожёнами. Перед каждым путешествием я писал губной помадой за заднем стекле автомобиля «just married”, а жена клала на заднюю панель чуть пожелтевшую свадебную шляпку. Это радовало прочих участников автомобильного движения и отпугивало полицейских. Внешняя атрибутика возвращала нас в молодость. Мы переживали свадебное путешествие в каждой поездке.

В то злополучное Рождество были в Вермонте, встречали новое тысячелетие. Катались на лыжах, посещали рестораны, потом заехали в местечко под названием Москва посмотреть на работу стеклодува. В Америке много Парижей, Миланов и Мадридов. Здесь вот Москва.

На огромном окне служившей витриной мастерской, стояли волшебные лампы, стеклянные котлы, фигурки животных и людей, колбы и колбочки. Шел сезон елочных игрушек. Стеклодув выдувал шары разного размера и цвета, брал деньги за шоу. Вид раскаленного стекла завораживает, как вулканическая лава, спускающаяся по отрогам гор, как светящаяся подводная рыба.

-Могу сделать вам кольцо наподобие муранского, - заявил парень. – Венеция считается родиной стеклодувов.
-У меня для такого слишком короткие и толстые пальцы, - засмущалась супруга.
-Тогда давайте сделаем стеклянный шар.

Елки в гостинице у нас не было, но мы могли обломить ветку в лесу и украсить ей гостиничный номер. Шары парень делал большие. В процессе остывания посыпал их мелкими серебряными блестками. Предложил жене подуть в трубку и почувствовать себя средневековым ремесленником. Она согласилась. Помню ее радостное лицо с раздутыми щеками, растущую шаровую молнию на другом конце трубы. Она дула изо всех сил. Ее шар получился самым крупным. Стеклодув аккуратно перехватил трубку с изделием специальными щипцами и положил в одну из ступиц для выравнивания. Вскоре шар был готов. Мы завернули его в оберточную бумагу, положили в целлофановый пакет с надписью «Московские стеклодувы».

Новый год встретили с друзьями. За полночь вернулись в отель. С утра я начал лепить снеговика из мягкого подтаявшего снега. Я облепил им деревянные козлы, стоящие во дворе и снеговик стал четвероногим. Жена вышла на улицу и холодно следила за моей работой.

- Как мне все это надоело.
- Что?
- Твои штучки.
- Какие штучки?
- Снеговики, например. Ты их лепишь-лепишь, но ничего не меняется.
- А что должно измениться?
- В том то и дело, что с тобой всегда будет одно и то же.
- Раньше тебе это нравилось, - пожал я плечами.

Я решил, что она встала не с той ноги. Ударил снеговика по морде, повалил козлы навзничь.

- Теперь ты довольна?

Вечером супруга попыталась меня отравить. Я остался дома смотреть телевизор, она съездила в супермаркет за продуктами. Где умудрилась купить яд, не знаю. Вряд ли это был цианистый калий, но выйдя из душа, я заметил, как она подсыпает какой-то серый порошок мне в пиво. Сделал вид, что ничего не видел. Пиво незаметно вылил в раковину. Разыграл недомогание, лёг пораньше в постель. Что-то случилось. Плевать, что конкретно, но случилось. Когда человек теряет душу, то вовсе необязательно продает ее дьяволу. Он может обронить ее как кошелек, как обручальное кольцо с пальца. При смене эпох вероятность подобных потерь увеличивается. Я лежал на гостиничной койке и едва приоткрыв глаза, рассматривал свою недавнюю любовь. Очарование исчезло вместе с наступившим Новым годом. Я увидел перед собой стареющую располневшую бабу, безо всякой причины маниакально уверенную в своей правоте.

Мы прожили вместе ещё лет десять, родили троих детей, но посещение вермонтского стеклодува стало для нашей семьи роковым. Моя супруга радостно выдохнула свою сущность в случайный новогодний шар и жизнь мгновенно потеряла смысл для нас обоих. Свою бессмертную душу надо беречь. Факт. Опасайтесь отринуть ее от себя вместе с кашлем, выдохнуть на запотевшее стекло, или потерять, надувая простой воздушный шарик. И ещё. Сторонитесь стеклодувов из города Москва, штат Вермонт, Соединённые Штаты Америки.



СКОРОПАЛИТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

После встреч с мужчинами она сжигала в камине своё белье. Лечь в постель с мужем в тех же трусах и лифчике она не могла. Если кто-то навещал ее во время отъезда супруга, в их спальню никого не пускала. Отдавалась на кожаном диване в гостиной. То ли зачатки нравственности, то ли брезгливость руководили ее поведением, но после каждого приключения она принимала ванну с настоем трав и уничтожала исподнее.

Муж застал ее за этим занятием. Она сидела голая в кресле у открытого огня и неспешно бросала в него предмет за предметом. Стринги уже превратились в горстку пепла, чашечки на бюстгальтере прогорели, но он был еще узнаваем. Она бросила в огонь длинный нейлоновый чулок, когда он вошел в комнату. Второй чулок она держала в тут же скомкала его и зажала в кулаке. Мужчина удивился.

— Ты похожа на шпиона, который сжигает компромат, - сказал он. – Что ты делаешь?
— Они стали старыми.
— Неправда. Я покупал тебе их на прошлой неделе.
— Это другие.
— Нет, это те самые чулки. Я долго выбирал их. Ездил в специальный магазин. В них была какая-то изюминка. Стиль ретро.
— Прости, я случайно порвала их, - сказала она и встала, чтобы показать себя в полный рост.
— Комбинацию и лифчик порвала тоже?
— Милый, мне приснился плохой сон. Мое белье пыталось задушить меня во сне. Чулки, пояс, халатик, шляпа, даже перчатки. Они сдавили меня, словно хотят отжать как лимон. Мне было стыдно признаться тебе в этом.

Он недоверчиво посмотрел на нее, прикидывая что-то в уме.

— Как часто тебе снятся такие сны?
— Сегодня первый раз, — сказала она.
— Я проверял твой комод, — сказал он. – Больше половины белья, которое я дарил тебе, исчезло.
— Я отдала все Лидии. Лидия выходит замуж. Разве я тебе об этом не говорила?
— Ты отдала ей все самое лучшее?

Ей никогда не приходило в голову, что муж тщательно следит за тем, во что она одевается. Он был вечно занят своим бизнесом, на нежности времени почти не оставалось. И вдруг такая осведомленность.

— Ты извращенец? – предположила она.
— Мне нравится, когда моя жена хорошо выглядит.
— Я стою перед тобой голая уже пять минут, а ты никак не реагируешь.
— Я хочу понять, почему ты сжигаешь мои подарки.
— Я видела плохой сон.
— Ты только что это придумала.
— Хорошо, я скажу тебе правду, — сказала она. — Обещай только, что не будешь обижаться.

Он выжидательно уставился на жену, рассматривая странные кровоподтеки у нее на шее и на плече.

— Я мастурбирую в этом белье. Вспоминаю тебя – и мастурбирую. Потом мне становится стыдно, и я сжигаю его в камине. Ты совсем не уделяешь мне внимания!

Он усмехнулся, оценивая достоверность новой версии. Она немного льстила ему, но тоже казалась выдумкой.

— А почему ты делаешь это именно в белье?
— Я фетишистка. Ты сделал из меня фетишистку.
— Вот как?
— Да, мне нравится чувствовать себя богатой женщиной. Использовать дорогое белье два-три раза в жизни.
— Мы не настолько богаты.
— Ну на эти мелочи у нас хватает, — она подошла к нему, обняла и попыталась поцеловать в губы.

Он сократил поцелуй до минимума и продолжил свой допрос.

— И как часто это происходит?
— Все чаще и чаще. Я схожу без тебя с ума.

Зазвонил ее мобильный телефон, на дисплее высветилось имя Грегори.

— Возьми трубку, - сказал он властным тоном.
— Это разносчик пиццы.
— Я хочу пиццы.

Ей пришлось включить мобильник, оба услышали приятный баритон из спикера.

— Ты была восхитительна сегодня.
— Да, я заказывала пеперони, - перебила его она. – Пеперони и две бутылки холодного чая.
— Я буду через пятнадцать минут, -- ответил голос из трубки.
— Я хочу тебя, — сказала она, чтобы замять неловкость, и встала перед супругом на колени. Мужчина невольно повиновался.

Когда они встали с постели, она делала ему бесконечные комплименты, нахваливая его энергичность.

— Боже, как я соскучилась, — причитала она. – Ждала две недели.
— А где пицца? – спросил он. – Пятнадцать минут давно прошли.
— Я сейчас позвоню.
— Ты знаешь разносчиков пиццы по именам?
— Это имя хозяина пиццерии в Вашингтон-Стрит.

Она набрала номер, но ей не ответили.

— Странно, - сказала она. – Наверное, что-то случилось. Я позвоню в другое место.
— Не надо, милая, -- сказал он. – Я съезжу к Грегори сам.

Она испуганно взглянула на него, но тут же успокоилась, придумав новую интерпретацию происходящего. Мало ли на свете пиццерий, которые держат всякие Грегори и Джованни. Муж оделся, причесался перед зеркалом.

— Ты идешь на свидание? – рассмеялась она.
— Я всегда должен быть в форме. Ты же знаешь.

Он вышел в коридор и закрыл дверь спальни на ключ снаружи. Спустился в гараж, взял канистру бензина и, возвращаясь назад, обильно полил им лестницу, гостиную. Остатки выплеснул на кухню. Выходя из дома, швырнул горящую сигарету на, покрытые ковром, ступени. Удовлетворенный продвижением пламени, закрыл на ключ и входную дверь.

Дорога до пиццерии была недолгой, но он выбрал обходной путь, чтобы вернуться домой через час.



СОЛДАТ

Они познакомились в хозяйственном отделе супермаркета в отделе со стиральными порошками. Джонатан наполнил тележку продуктами в согласии со списком. Пошел взять пакет молока и обнаружил, что та исчезла. Найти тележку было не трудно. Ее случайно укатила в другую часть магазина женщина лет сорока. Симпатичная, по уверенному рисунку губ похожая на бизнес-леди. В другой ситуации Джонатан к ней бы не подошел. Отошьет.

- Вы укатили мою тележку, - сказал он, встав с ней рядом, разглядывая средства для мойки посуды. – Позвольте мне ее забрать.

Он попытался положить руку на поручень, но женщина отстранила ее строгим, но деликатным жестом.

- Откуда вы это взяли? - сказала она. – Это моя тележка.

В ответ Джонатан раскопал нагромождение продуктов и вынул со дна коротковолновый радиоприемник, смотрящийся теперь как музейная редкость. Для убедительности он вытянул антенну и виновато посмотрел на женщину.

- Ничего не могу поделать, - сказал он. – Тележка моя.

Ее это уже не интересовало. Она рассматривала приемник, явно не ожидая его здесь увидеть.

- Зачем это вам? – спросила она с детской интонацией.
- Люблю слушать музыку, - сказал он.
- Без наушников?
- Мне нравится делиться своим счастьем с другими.
- А со мной можете поделиться? – спросила она с прежней живостью.

Джонатан тут же включил приемник, поставленный на ретро-волну. Аккорды буги-буги раздались внезапно и совершенно неуместно.

- Потанцуем? – сказал Джонатан, улыбаясь.
- Вы сумасшедший, - сказала она. – Выключите эту дрянь.

Не дожидаясь выполнения приказа, она взяла с полки стиральный порошок и быстро ушла, цокая каблуками по бетонному полу.

Встретились они на кассе. Джонатан с удивлением посмотрел на продуктовую тележку дамы. Ее покупки разительно отличались от его покупок. Половина тележки была завалена йогуртами, другая – фруктами и зеленью.

- Бьюсь об заклад, вы никогда не влюблялись по-настоящему, - сказал он первую пришедшую на ум фразу.
- Считаете, что пора? – спросила она, оценивающе взглянув на него. – У меня было это несколько раз. Хватило до конца жизни.
- Сомневаюсь, что это случалось с вами, - сказал Джонатан. – Такие вещи видишь сразу. А вы… вы боитесь рисковать.
- Вы провоцируете меня? - рассмеялась она. – Могли бы сделать это как-нибудь изысканней.
- Зачем мне это? Я говорю то, что что вижу. Я женатый человек, многодетный отец. Это вы спровоцировали меня, угнав мою тележку.

Она рассчиталась на кассе, и молча удалилась. На парковке он разыскал ее – она не могла найти свою машину. Стояла посередине асфальтового поля и растерянно озиралась по сторонам. Он притормозил около нее, открыл пассажирскую дверь. Из салона раздавался прежний рок-н-ролл шестидесятых.

- У вас просто не работает радио в автомобиле, - сказала она и рассмеялась. – Вы заинтриговали меня этим приемником.

Он включил радио в машине – оттуда звучала точно такая же музыка.

- Садитесь, - сказал Джонатан. – Я хочу вам кое-что показать.

Она отвернулась, ища взглядом свой автомобиль. Он выключил оба приемника и воздухе повисла зловещая тишина.

- Садитесь. Сейчас десять тридцать утра. Весь день впереди.

Она подождала еще немного, делая вид, что не заинтересована в поездке. Повернулась к нему.

- Вы все еще здесь? Вас ждут ваши многочисленные дети.
- Они будут счастливы, если буду счастлив я.
- Какие хорошие у вас дети. Покатайте меня по парковке – мне надо найти мое авто.

Она села к нему в машину, подтянула юбку на колени. Качнула рукой фигурку пляшущего индейца, подвешенную на зеркало заднего вида. Джонатан выехал с парковки и вышел на шоссе.

- Куда едем? – спросил он. – На океан?
- Вы сумасшедший. Здесь нет никого океана.
- Откуда мне знать, - сказал он. – Я не местный.

Она не понимала, шутит он или говорит всерьез. Посмотрела на него, обнаружила, что едет с красавцем. Его орлиный профиль идеально смотрелся на фоне выжженной солнцем пустыни и далеких гор. Огромный перстень с бирюзовым глазом светился на его безымянном пальце. Она смотрела то на перстень, то на лицо мужчины, не понимая, что привлекает ее в большей степени.

- Вы убивали когда-нибудь людей? - спросила она после нескольких минут молчания.
- Точно не знаю, - ответил он. – На войне все стреляют, куда попало. Вы хотите, чтобы я пристрелил вашего мужа?
- Пока что нет, - сказала она печально. – Муж здесь совершенно не причем. Я хотела узнать, есть ли у вас шрам?
- Что? Какой шрам?
- Полученный в бою. От ножа, пули, осколка снаряда. Шрамы бывают разные. Я бы полюбила вас, если бы у вас был шрам.
- В каком месте вам нужен шрам?
- На груди… на бедре… где угодно...
- На заднице не пойдет?

Она резко повернулась к нему и увидела, что он смеется.

- Я бы никогда не открылась близкому человеку, - сказала она. – Незнакомому можно. Мы же больше никогда не увидимся?
- Мы еще не встретились, - опять засмеялся он.
- Еще интересно, если бы вы были священником, - добавила она, пугаясь звука собственного голоса. – Это очень эротично.
- У них обет безбрачия, - сказал он.
- Ну и что? Трудности только укрепляют чувство.
- Я подумаю на эту тему, - сказал он. – Мой дед был священником. Все, что я о нем помню это то, что он ужасно храпел.

Он затормозил около дешевого мотеля «Motor Inn». Приличные люди в такие заведения дам не возят. Клоповник. Рассадник заразы.

- За кого вы меня принимаете? – понизив голос, сказала она. – Вернее, за кого вы себя принимаете? За сердцееда? Рокового мужчину? Дон Жуана? Посмотрите на себя в зеркало. Вы – плебей. Отребье. Низший класс. Как вы посмели? Как могли подумать об этом? Я не давала повода. Я не знакомлюсь с людьми на улицах и в магазинах. – Ее возмущение нарастало, чем дольше она глядела на приземистое здание гостиницы с паутиной на москитных сетках. – Вы думаете, что все женщины такие? Что я шлюха? Женщин в моем возрасте вообще не интересует секс. Это глупость, игра для подростков. Вы – маньяк? Что у вас за акцент? Вы – русский? Я сейчас позвоню в полицию.

Джонатан не слушал ее, лишь внимательно смотрел в глаза. Когда она выговорилась, дернул за кнопочную застежку на джинсовой рубахе. Длинный глубокий шрам, наискось пересекающий его грудь, заставил даму замолчать. Она схватила ртом воздух для следующей реплики и тут же упала Джонатану в объятия.

- Я искала тебя всю жизнь, - бормотала она, целуя его соленое тело. – Я знала, что это ты. Я чувствовала.

Эмблема города Санта Фэ в виде танцующего индейца с флейтой раскачивалась над ними, транзистор на заднем сидении молчал как мертвый. И только мотор автомобиля работал с прежней невозмутимостью, готовый в любую секунду заставить машину сорваться с места.




________________________________________

Об авторе: ВАДИМ МЕСЯЦ

Родился в 1964 году в Томске. Окончил Томский государственный университет, кандидат физико-математических наук. Поэт, прозаик, переводчик, лауреат нескольких литературных премий. Возглавляет «Центр современной литературы» и издательский проект «Русский Гулливер», издает литературный журнал «Гвидеон». Живет в Москве.